«мама!»: the roof is on fire

Новый фильм Даррена Аронофски ворвался на украинские и мировые экраны, моментально заработав звание самого скандального фильма года. «мама!» действительно настолько неоднозначное кино, что многое в нем привлекает и отталкивает одновременно. Давайте разбираться, как режиссер умудрился достичь такого эффекта.

Референсы

Цитировать работы великих — дело благородное. Но очень важно не скатиться от формирования у зрителя невесомого ощущения «где-то я уже это видел» до откровенного подражания первоисточнику. Аронофски забегов по тонкому льду явно не боится, поэтому «мама!»  местами напоминает и «Антихриста» Лариса фон Триера, и «С широко закрытыми глазами» Кубрика. Но самый богатый урожай отсылок (и сюжетных, и визуальных) собрал, конечно, «Ребенок Розмари». Чего стоит хотя бы один из постеров, то ли отдающий дань, то ли передразнивающий классический хоррор Романа Полански.

 

Образ женщины

Сюжет довольно быстро формирует диаметрально противоположное отношение к персонажам: на фоне отстраненного возлюбленного, главная героиня, вьющая семейное гнездо, вызывает сплошное сочувствие. Чем дальше — тем больше. Под конец фильма к Дженнифер Лоуренс окончательно приклеивается ярлык жертвы, а Бардема мы попросту ненавидим. Такие крайности сыграли с образами злую шутку: преувеличенная женская виктимность в какой-то момент начинает раздражать, любовь больше смахивает на невротичную одержимость, а мужской персонаж оказывается плосковат. Стойкой симпатии ни один из героев «мамы!» не вызывает, что немало способствует эмоциональному замешательству во время и после просмотра. Зато нет никаких сомнений в актерском таланте Лоуренс: несмотря на то, что большую часть времени она бросает многозначительные взгляды и орет, ее актерский перформанс все равно остается на высоте.

 

Монтаж

Вся «мама!» построена на крупных планах. Они создают ощущение замкнутости пространства: мы как будто остаемся один на один с героем, не имея другого выбора, кроме как переживать то же, что и он. Это один из главных визуальных приемов Аронофски.  Второй — стремительную смену планов и кадров — он сам после выхода «Реквиема по мечте» назвал «хип-хоп монтаж». В «маме!» и того, и другого с избытком. Такая съемка прекрасно справляется с созданием тревожного настроения, нагнетает драматизм и подчеркивает хаотичность происходящего, но неподготовленного зрителя в самых лихо смонтированных местах может банально укачать.

 

Прямолинейность концовки

Наверняка после финальной сцены, которая расставила все на свои места, многие облегченно выдохнули. Не осуждаем: высидеть два часа в ожидании того, что вот-вот произойдет что-то ужасное — занятие не для слабонервных, так что какую-то вразумительную развязку зрители точно заслужили. Но ради того ли нам весь фильм подсовывали загадочные и неоднозначные символы, чтобы так буквально все закончить? Мистер Аронофски, тогда уж, будьте добры, пролейте свет на все загадки. Почему желтый порошок, который принимает героиня, так подозрительно похож на пигмент, который она добавляет в краску? И что в коробке подвале за таинственной дверью?

 

Религиозность

Аронофски учится на своих ошибках, поэтому после претенциозного «Ноя» снимает то, в чем он хорош наверняка: камерную драму, сосредоточенную на психологизме персонажей. Но библейских мотивов и в «маме!» столько, что хватит на отдельную трактовку сюжета. Сама героиня Лоуренс говорит, что дом — это ее рай. Незнакомцы, попавшие в него, — Адам и Ева. Они приносят с собой порок, а их сыновья (угадайте, кто такие) и убийство. Известный сюжет далее развивается в очень сжатой форме, но в нем есть все ключевые моменты Священного писания, включая рождение и смерть Христа.

Главный мужской персонаж в такой коннотации становится еще более отталкивающим. Творец, ослепленный гордыней, готовый простить преданной пастве даже смерть собственного сына — Аронофски довольно смело и откровенно заигрывает с библейской тематикой. Но мастеру простительно,  тем более, что сценарий к фильму он создал сам. За 5 дней.

2 thoughts on “«мама!»: the roof is on fire

Залишити відповідь