«Коммивояжер» — саспенс по-ирански

Хичкок однажды сказал, что ожидание выстрела страшнее самого выстрела. В фильме Асгара Фархади «Коммивояжер» никто не стреляет, но саспенса — волнительной, пугающей неопределенности — более, чем достаточно.

Молодая семейная пара, Эмад (Шахаб Хоссейни) и Рана (Таране Алидости), вынуждены переехать в новую съемную квартиру — их предыдущее жилище неожиданно дало трещину в буквальном смысле. Эмад преподает литературу в школе, о профессии Раны нам ничего не известно. Оба играют главные роли в спектакле по пьесе Артура Миллера «Смерть коммивояжера». Однажды вечером по нелепой случайности Рана становится жертвой преступления, и Эмад решает мстить.

Асгар Фархади — звезда современного иранского кино, и пусть вас не пугает словосочетание «иранское кино». Национальный кинематограф часто рискует быть не более, чем экзотическими картинками из мира, с которым среднестатистический зритель никогда не пересечется. Но фильмы Фархади, пусть они и рассказывают о современном иранском обществе, абсолютно международны. Это подтверждают и награды, которых у Фархади достаточное количество — Серебряный медведь за «Историю Элли» (2009), Оскар как лучший иностранный фильм за «Развод Надера и Симин» (2012). «Коммивояжер» — не исключение: за фильм Фархади получил вторую номинацию на Оскар как лучший иностранный фильм, и призы в Каннах 2016 за лучший сценарий и мужскую роль Шахабу Хоссейни.

Двухчасовой «Коммивояжер» смотрится на одном дыхании. Режиссер, без предисловий, бросает зрителя в гущу событий и показывает взаимоотношения семейной пары, предлагая нам самим сделать вывод — были ли в этой семье проблемы до проникновения в дом преступника, или это происшествие стало спусковым крючком для выявления разногласий. Поразительно сдержанные, неспособные толком выяснить отношения, Эмад и Рана, выплескивают свои эмоции на сцене. Эмад, который бесспорно любит жену, не дает ей нужной эмоциональной поддержки — скорее всего, он просто не умеет этого делать. Эмоциональная работа в этой паре явно была не его ответственностью, хотя у Эмада достаточно эмпатии, чтобы понять, почему женщина может чувствовать угрозу от мужчин.
Все персонажи фильма без исключения используют эвфемизмы, говоря о предположительном сексуальном насилии. Никто не говорит прямо, что именно случилось с Раной — тем более этого не делает сама Рана. В кадре нет ни одного полицейского или представителя закона — но это рассказывает об иранской правоохранительной системе очень многое. Очевидно, что Ране придется долго доказывать, что она никого не провоцировала, прежде чем преступник понесет теоретическое наказание.

В одном из интервью режиссер рассказал, что хотел сделать зрителя одним из участников истории, добиться ощущения причастности. Персонажам фильма то сочувствуешь, то злишься на них. Одна из героинь фильма вообще никогда не появляется в кадре, о ней лишь упоминают другие персонажи — но ее роль в истории ключевая. Похожий прием использовал Хичкок в «Ребекке». Особенно сильно зритель вовлекается в происходящее, когда, наконец-то, знакомится с злодеем. Последние полчаса фильма — эмоциональные качели и для героев, и для зрителей.

Если у кого-то еще оставались вопросы, для чего нужны акции вроде #янебоюсьсказать и марши за права женщин, то патриархальный Тегеран в фильме Фархади — наглядный ответ. При этом «Коммивояжер» говорит о гендерных взаимоотношениях без манифестов и нравоучений. Это история о том, как личный выбор может привести к непредсказуемым последствиям, особенно, если сделан в соответствующей среде. Иронично, что сам Фархади пострадал от другого личного выбора, правда, сделанного очень высокопоставленным лицом: указ президента Трампа запрещает жителям Ирана приезжать в США. Так что судьбу «Коммивояжера» на Оскаре этого года режиссер, как и мы, узнает из трансляций.

Залишити відповідь